Этот город застрял во вранье,
как «Челюскин» — во льдах,
Погрузившийся в ад
И частично восставший из ада.
Наше общее детство
Прошло на одних букварях,
Оттого никому ничего
Объяснять и не надо.
Что же мы все кричим невпопад
И молчим не про то,
И все считаем чужое,
И ходим, как пони по кругу?
Вы не поняли, сэр,
Я совсем не прошусь к вам за стол.
Мне вот только казалось,
нам есть, что поведать друг другу.
Место где свет
Было так близко,
Что можно коснуться рукой,
Но кто я такой,
Чтоб оборвать хрустальную нить?
Не сохранить, прошло столько лет,
И нас больше нет
В месте, где свет.
Этот город застрял в межсезонье,
Как рыба в сети.
Стрелки все по нулям:
И не больше не меньше.
Мы почти научились смеяться,
Но как ни верти,
Что-то стало с глазами
Когда-то загадочных женщин.
Хочешь, я расскажу тебе
Сказку про злую метель,
Про тропический зной,
Про полярную вьюгу?
Вы не поняли, мисс,
Я совсем не прошусь к вам в постель.
Мне вот только казалось,
Нам есть, что поведать друг другу.
Место где свет
Было так близко,
Что можно коснуться рукой,
Но кто я такой,
Чтоб оборвать хрустальную нить?
Не сохранить, прошло столько лет,
И нас больше нет
В месте, где свет.
Мне никто не указ,
Да и сам я себе не указ.
Доверяю лишь левой руке,
Маршруты рисуя.
Ну, а тот, кто указ,
Он не больно-то помнит про нас.
Да и мы поминаем
Его в беде или всуе.
Что, казалось бы проще:
Вот бог, вот порог.
Что же снова ты смотришь
В пустынное небо с испугом?
Вы не поняли, лорд,
Я отнюдь не прошусь к вам в чертог.
Мне вот только только казалось,
Нам есть, что поведать друг другу.